Истории о крае: замок в бухте Витязь — одно из немногих сохранившихся свидетельств «времени Янковских»
«…всё сложилось здесь, под звёздами, во что-то очень большое.
Оно заставило окунуться в подёрнутое мглою прошлое этой земли,
в каждом камне которой для меня — незримые следы дедов и отцов».
Валерий Янковский
Эти слова — самый точный эпиграф к истории знаменитой на Дальнем Востоке семьи Янковских. Истории не только о значимом этапе развития Приморья, хотя этого нельзя отрицать, но о жизни людей — предпринимателей, натуралистов, писателей, — жизни, полной успехов и потерь, человеческого счастья и трагедий, таёжных приключений и исследований. И, конечно, это история о земле с бесчисленным количеством легенд, которую мы зовём своей.
Поляк по происхождению, Михаил Иванович Янковский начал свой путь участником польского восстания 1863 года. Он пережил царскую каторгу и политическую ссылку в Восточной Сибири. Потом судьба забросила его в Приморье, где на «золотом» острове Аскольд у него родилась мечта о выведении породы дальневосточных лошадей. В поисках места, пригодного для коневодства, Янковский попадает на полуостров, который позже назовут его именем. Здесь, на берегу Амурского залива, им создаётся уникальное хозяйство по воспроизводству и сохранению оленей, лошадей, субтропических уссурийских растений.
Сегодня это место именуется селом Безверхово. Но когда-то давно, будучи в гостях у Янковского, Ли Маза — коренной житель края, представитель южной ветви племени удэге — рассказал такую историю: «Эта половина остров, где ваша фанза, мы — удэге, тазы — давно называли Сидеми. Это очень хорошо место. Мой дедушка говорил — тыщи года раньше люди тут долго жили. Большой речка тоже называли Сидеми: земля, вода, если рядом стоит — фамилия одинаково». На эти слова он получил мудрый ответ хозяина: «…нам обязательно следует сохранить его исконное название. Вот живая история этой земли».
Сохранил Янковский не только имя места — он был активным защитником приморской природы от браконьеров. В 1879 году он начал коневодство с нескольких местных лошадей; оленеводство — с трёх диких оленей; разведение женьшеня — с нескольких корешков. К началу XX века хозяйство поставляло прекрасных лошадей, получавших призы на скачках, пополнявших кавалерийские и артиллерийские части, стадо оленей насчитывало более двух тысяч, а плантация женьшеня — десятки тысяч корней.
Сегодня от построек того времени на полуострове осталась лишь малая часть. А вот дом «доброго дяди Яна» (Ивана, третьего сына Михаила Янковского) ещё стоит — самый настоящий замок у подножия горы Туманной. Главный фасад дома обращён на бухту Витязь. Сооружённый из бетона с местной прибрежной галькой, дом сохранил лишь стены. В любом случае, против остальных строений, что канули в лету со времён Янковских, Бринеров, Шевелёвых и Геков, известных основателей и жителей приморских загородных поместий, дом в бухте Витязь — одно из немногих строений, хранящих историю семьи уже более 100 лет.
Строительство дома на полуострове Гамова Ян Михайлович затеял после того, как вместе с компаньонами организовал здесь оленеводческое товарищество «Сосновые скалы»: Ян Янковский привёз своих оленей из Сидеми, а Владимир Шевелёв — из имения своего отца в Кангоузе.
Трёхэтажный дом был построен в 1918–1919 годах по проекту старшего сына Михаила Янковского, архитектора Александра Михайловича. Здесь были множество комнат (в том числе и бильярдная), телефонная связь, потайной ход в подземелье, которое выводило в соседний овраг. Превращение жилого дома в крепость было не прихотью хозяина, а, скорее, необходимостью на случай нападения хунхузов — маньчжурских вооружённых разбойников.
В книге Валерия Янковского, внука Михаила Ивановича, встречаются такие воспоминания о доме-замке:
«…летом 1919 года наша семья собралась на Гамов в гости. Помню, мы стоим с родителями на капитанском мостике, наблюдая, как «Призрак» медленно продвигается на запад…, преодолевая встречное морское течение, вдоль высоких скалистых берегов, поросших старыми соснами, — таких у нас на полуострове не водилось. На высокой оконечности мыса стоит белый маяк. Катер его огибает и входит в глубокую, около двух километров в длину, окружённую горами бухту Витязь. На правом лесистом берегу показывается новый дом дяди Яна. Дома других компаньонов прячутся в лесу. Возле небольшой пристани стоит шхуна, шаланды, кунгасы. Нас встречает шумная толпа взрослых и детей. Целая свора собак и среди них важный, величественный Самсон».
«…дядя Ян построил свой замок с расчётом на необъявленную войну с манчжурскими разбойниками. Во всех окнах нижнего этажа были железные ставни, на балконах и крыше — бойницы. Дом имел вид небольшого замка времён крестовых походов: некоторые окна были узкие и продолговатые, другие буквой «Г» в одну и другую стороны, некоторые – восьмиугольные».
«…Мы спустились с третьего этажа на второй в спальню дяди Яна. Он остановился около гардероба, вделанного в стену, что-то придавил, потянул половицу, вынул маленький электрический фонарик и шагнул в гардероб. А там оказался проход по тоненькой, но очень крепкой лестнице. И мы спустились в потайной подвальный этаж! Здесь была комната, приблизительно 4.5 на 6.0 метра. Эта комната не соединялась с общим подвалом под домом, и отсюда вёл тоннель, который должен иметь выход к водопаду метров за двести от дома. Мы вылезли оттуда буквально зачарованные».
В 1920 году Ян Михайлович внезапно заболел и скончался в возрасте 35 лет. Владимир Клавдиевич Арсеньев был хорошо знаком с Яном Михайловичем и «искренне и душевно был расположен» к нему. В своём письме Ангелине, жене Яна, от 6 февраля 1920 года он писал:
«…Об И.М. Янковском у меня остались очень хорошие воспоминания. Это был редкой души человек, отзывчивый, добрый, энергичный, способный. Помимо сельского хозяйства ему не чужды были и вопросы духовные (наука). Он «загорался», когда я говорил об истории и археологии нашей окраины. Беседы с ним доставляли мне истинное удовольствие. И.М. Янковский старался собрать разрозненные труды, карты и материалы, оставшиеся после отца и М.Г. Шевелёва…»
«…Буду очень рад, если теперь, в трудную минуту, я буду иметь случай отплатить Вам за то радушие и гостеприимность, которыми Ваш И.М. Янковский меня окружал, когда я гостил на полуострове Янковского, где была женьшеневая плантация…»
В 1922 году семья Янковских в связи с политической обстановкой была вынуждена покинуть Приморье и оставить имения, плантации, труды. Дом в бухте Витязь подвергался неоднократным перестройкам: использовался под жильё, магазин, почту, складские помещения. В конце 1980-х был брошен и стал разрушаться.
Такая судьба дома и его хозяина, как поговаривают, совсем неслучайна — в 1919 году старик-кореец пророчествовал: «место выбрано неудачно, на шее «Горного Духа», а тот не потерпит — хозяин будет жить недолго…». В материалах конференций Янковских чтений встречается не менее любопытная информация. На мысе-пастбище «Орлиное гнездо», изображённое на «Карте части Южно-Уссурийского края», составленной при военно-топографическом отделе Приамурского военного округа с 1888 по 1893 год, обозначена кумирня (или киот) в честь местного духа. Назвать это «столкновением» русской и аборигенной культур Уссурийского края, пожалуй, чересчур притянуто, однако легенды — они ведь на то и легенды.