Образ Н.С. Хрущева в русской эмигрантской периодике в США в 1953–1964 гг.

Опубликовано в журнале «Россия и АТР»,
№ 4 (74), 2011 года, с. 141-148

ШУГАЙЛО Татьяна Сергеевна
научный сотрудник
КГАУК «Приморский государственный
объединённый музей имени В.К. Арсеньева» 

Статья посвящена формированию образа советского лидера Н.С. Хрущева на страницах русских эмигрантских газет в США в 1953–1964 гг. Автор анализирует публикации старейших из таких изданий – «Нового русского слова», «России» и «Русской жизни». В период длительного противостояния и информационной войны между США и СССР эмигрантская пресса отражала идейные настроения широких слоев русской диаспоры в США.

Ключевые слова: русская эмиграция, США, СССР, Н.С. Хрущев, эмигрантские издания, образ врага, холодная война.

The image of N.S. Khrushchyov in the Russian emigrant periodicals in the U.S.A. in 1953–1964

Tatyana Sergueievna Shugaylo,
Postgraduate student of the Institute of History, Archaeology and Ethnography of the Peoples of the Far East, the Far East Branch of the Russian Academy of Sciences, Vladivostok.

E-mail: randy-t@rambler.ru

The article is devoted to forming the image of the Soviet leader N.S. Khrushchyov on the pages of the Russian emigrant newspapers in the U.S.A. in 1953–1964. The author analyses the publications of the oldest such periodicals – «New Russian Word,» «Russia» and «Russian life.» The emigrant press reflected the ideological moods of wide strata of the Russian diaspora in the U.S.A during the period of the prolonged confrontation and information war between the U.S.A. and the Soviet Union

Key words: Russian emigration, U.S.A., Soviet Union, N.S. Khrushchyov, emigrant publications, enemy image, Cold War.

В 1950–1960-е гг. ход мировой политической истории во многом определялся противостоянием США и Советского Союза. В результате развернувшейся «холодной войны», идеологическим обоснованием которой была доктрина американского президента Трумена, СССР стал для западных держав стратегической угрозой номер один. США всеми способами боролись с распространением идей коммунизма по всему миру и старались не допустить расширения советской сферы влияния. Эта длительная политическая, экономическая и идеологическая конфронтация сопровождалась информационной войной, охватившей американские и советские СМИ. Особый интерес к проблемам взаимоотношений с Советским Союзом проявляли русские эмигранты в США. Эмигрантская пресса остро реагировала на важнейшие события в этой сфере, способствуя распространению определенных политических взглядов среди соотечественников.

Однако проблема формирования образа СССР и восприятия советских политических деятелей в представлениях русской эмиграции США, особенно ярко выражавшихся в периодической печати, в отечественной и зарубежной историографии не рассматривалась. В.О. Рукавишников в своих трудах исследовал отношение населения США к Советскому Союзу [19]. Но автор не останавливался на русской диаспоре как на отдельном феномене и не затрагивал материалы эмигрантской прессы.  Цель нашей статьи – раскрыть образ советского лидера Н.С. Хрущева, создававшийся на страницах крупнейших русских эмигрантских изданий в США – «Нового русского слова», «Русской жизни» и «России», и сквозь призму этого образа рассмотреть влияние русской зарубежной периодики в США на восприятие Советского Союза русской диаспорой, а также показать, какую роль в формировании взглядов эмигрантских авторов данных изданий сыграла американская пропаганда «холодной войны».

В основе восприятия СССР как угрозы Западу лежала смесь антикоммунизма, русофобии и страха перед военной мощью Советов. В годы «холодной войны» как в США, так и в Советском Союзе официальная пропаганда на страницах периодических изданий создавала определенный «образ врага». Отрицательные качества противника гипертрофировались, а характеристикам, по обычным «мирным» меркам оцениваемым положительно, придавался негативный смысл. В современной литературе используется следующее определение «образа врага» – это представления, возникающие у социального (массового или индивидуального) субъекта о другом субъекте, воспринимаемом как несущий угрозу его интересам, ценностям или самому социальному и физическому существованию, и формируемые на совокупной основе социально-исторического и индивидуального опыта, стереотипов и информационно-пропагандистского воздействия [23, с. 252]. Нередко образ страны-противника в представлениях индивидов и в коллективном общественном мнении ассоциировался с именем первого руководителя государства, т.е. персонифицировался [19, с. 308]. Таким образом, «враг» обретал конкретное лицо и индивидуальные характеристики. Не стал исключением в этом плане и Н.С. Хрущев.

К тому времени, когда он поднялся на вершину власти в СССР и стал политическим игроком на международной арене, русская диаспора в США пополнилась многочисленными эмигрантами из СССР «второй волны» – послевоенными «невозвращенцами», перемещенными лицами, в составе которых преобладали оставшиеся на Западе бывшие военнопленные, лица, угнанные на работу в Германию, участники антисоветских формирований. С 1947 г. по 1951 г. в США было доставлено и расселено по всем штатам не менее 137,7 тыс. таких людей [14, c. 178]. Одновременно на американский континент из Европы и Азии перебирались и эмигранты «первой волны». Например, от 3,5 до 4,5 тыс. русских беженцев приехало из Китая [14, c. 180]. В 1959 г. в США было зарегистрировано 780 тыс. чел., которые отнесли себя к русским [6, с. 31]. Среди русских беженцев были те, кто еще до войны подвергался сталинским репрессиям. В большинстве своем они критически воспринимали социалистическую действительность и были ярыми антикоммунистами [5, с. 62 – 63, 82].

После Второй мировой войны в Америке выросло число русскоязычных изданий, что было связано с прибытием из Европы целой плеяды русских публицистов. Многие из них продолжили свою профессиональную деятельность в антикоммунистической газете «Новое русское слово» (основана в Нью-Йорке в 1910 г.). В годы холодной войны это издание уделяло особое внимание советской политике, интерпретируя ее с позиций Вашингтона. В другой известной газете «Русская жизнь» (основана в Сан-Франциско в 1921 г.) в послевоенный период сотрудничали эмигранты, приехавшие из Китая. Так, поэтесса Ю.В. Крузенштерн-Петерец с 1946 г. редактировала эту газету. Р.В. Дудин, прибывший в США в 1950 г., писал статьи для «Русской жизни» и «Нового русского слова» [14, с. 180, 195, 263]. Монархическая газета «Россия» под руководством главного редактора Н.П. Рыбакова появилась в Нью-Йорке в 1933 г. и издавалась, как отмечал И.К. Окунцов, «реакционными группами русской эмиграции» [15, с. 319, 333, 340]. С этими изданиями эмигранты новой волны познакомились, находясь еще в лагерях для беженцев в Европе. Поселившись в США, многие стали их постоянными читателями [14, с. 260].

В публикациях вышеуказанных эмигрантских газет наиболее ярко отражалось представление о военной и политической угрозе Советов, набиравшее силу, благодаря работе американской пропагандистской машины. Если в 1945 г., отвечая на вопрос о наиболее важной проблеме, стоящей перед США, лишь 7% американцев назвали внешнюю политику, то в 1950-е гг. в условиях всплеска маккартизма на первое место большинство ставило угрозу войны с русскими [19, с. 193].

В 1950-е гг. русская эмигрантская пресса наряду с американскими изданиями клеймила политику сталинизма, называя ее «красным фашизмом». Также на своих страницах русские зарубежные газеты и журналы нередко проводили аналогии между политикой Сталина и Гитлера, советскими трудовыми и нацистскими концентрационными лагерями [18, с. 476].

Однако наряду с этим эмигрантские журналисты пытались бороться с охватившей американское общество русофобией. Эмигранты понимали опасность того, что в «холодной войне» вместе с СССР может быть побежден и русский народ. Для них было очевидно, что Запад не заинтересован в сильной России [14, с. 208-209]. Н.П. Рыбаков в своей редакторской колонке в газете «Россия» призывал западный мир не ставить знак равенства между коммунистическим режимом и Россией. По мнению большинства представителей монархического и либерального лагерей эмиграции, следовало разоблачать советскую власть и дать понять русскому народу, что силы демократии помогут ему избавиться от советского гнета [20, с. 2]..

В 1953 г. после смерти И. Сталина внимание западной общественности было приковано к борьбе за власть в Советском Союзе и победе в ней Н.С. Хрущева. Один из авторов «России» Г. Борисов в ноябре 1953 г. писал, что Запад ожидал куда более радикальных изменений в советском обществе, и разочарованно отмечал, что в СССР по-прежнему управляют теневые силы, которые ведут страну к гегемонии над миром. Поэтому не следует ослабевать усилий по вооружению свободных стран [12, с. 2].

Не питала иллюзий эмигрантская пресса и по поводу вызвавшего удивление всего мира «секретного» доклада Н.С. Хрущева на XX съезде КПСС с развенчанием культа Сталина и обвинением его в многочисленных преступлениях против народа. В публикациях высказывалось мнение, что осуждение Генсека предпринималось Хрущевым лишь для того, чтобы консолидировать собственную власть и запугать политических соперников, которые участвовали в репрессиях, – Молотова, Кагановича, Маленкова, Ворошилова [8, с. 88-89].

Дальнейшие события в СССР показали, что Хрущев приложил все усилия для устранения этих лиц на своем пути к единовластию, добившись своей цели на июньском (1957 г.) пленуме партии. Эмигрантская пресса живо откликнулась на это событие. Газета «Новое русское слово» анализировала резюме выступления Хрущева на пленуме, в котором советский лидер дал уничтожающую характеристику «антихрущевской группе». Как отмечала газета, стиль заявления и отдельные слова являлись повторением выпадов Сталина против «врагов народа»: Молотова, Маленкова, Кагановича и других Хрущев называл «презренной группой осколков, выкорчеванных ЦК». При этом, как писал автор, триумфатор не осознавал, что, смешивая с грязью недавних советских идеологов, он разоблачал ложь о «величественности» большевизма. Публикация клеймила советскую партийную элиту вместе с Хрущевым за полную безнравственность [17, с. 2].

В этот период на страницах русской эмигрантской печати часто проводилась параллель между поступками Хрущева и Сталина. Многие журналисты считали, что Хрущев подобно Сталину стремится к утверждению своего культа и использует в реформах многие методы сталинизма [29, с. 2].

«Хрущев – хитрый мужик и свои делишки проделывает чище Сталина, – с иронией писал М. Железнов-Аргус в фельетоне для газеты «Новое русское слово». – Со страниц советской печати почти никогда не сходят тезисы хрущевских докладов. В сравнении с Хрущевым Сталин был довольно скромным человеком…» [4, с. 2]. Вместе с тем эмигрантские журналисты не могли не отметить, что преемник Сталина отказался от расстрелов и отправил бывших соратников всего лишь в «почетную ссылку» [11, с. 2].

В эмигрантской прессе прорисовывались и другие черты советского руководителя. Проявление его двуличной натуры находили в отношении к религии. Многие авторы отмечали, что Хрущев на различных встречах говорил о боге, подчеркивая свою религиозную терпимость. Однако при этом антирелигиозная пропаганда в СССР не ослабевала [13, с. 2].

Яркий политический портрет Хрущева составил главный редактор «Нового русского слова» М. Вейнбаум: «Нынешний советский лидер необычайно динамичен и агрессивен по своей натуре. Он не может стоять на месте и в нем есть черты азартного игрока. Хрущев привык смотреть в глаза опасности – ему приходилось не раз сталкиваться с ней по пути своего продвижения к вершине власти. В нем также сильна уверенность, что, дойдя до края пропасти, он сумеет удержаться над ней и не даст себя столкнуть» [2, с. 3].

Внешняя политика СССР не менее, чем внутренняя, интересовала русскую прессу в Америке. В ходе XX съезда Хрущев заявил о продолжении ленинского курса на «мирное сосуществование» с капиталистическими странами и предпринимал реальные шаги к этому: посетил Индию, Афганистан, Великобританию, в 1955 г. участвовал во встрече с американским президентом и французским премьер-министром в Женеве и т.д. Однако многие эмигрантские авторы критически отнеслись к советскому «вождю-миротворцу», указывали на его непоследовательность в решении важных политических вопросов современности. Профессор М.П. Головачев, в прошлом один из идеологов сибирского областничества, эмигрировавший в США из Китая в 1950 г., писал в газете «Россия» о т.н. периоде «дипломатической маниловщины», наступившем в международной политике СССР с Женевской конференции. По словам автора, большевики уже не раз умело убеждали противников в своем желании поддерживать длительный мир, на самом деле готовясь к войне. Такой маневр СССР применял, создавая Дальневосточную Республику, чтобы обеспечить мирное сосуществование с Японией, пока не наладится внутреннее положение в стране после Гражданской войны. Профессор сравнивал СССР с удавом, которому требуется время, чтобы переварить свою жертву перед прыжком [3, с. 2].

В 1957 г. после успешного испытания первой в мире межконтинентальной баллистической ракеты и запуска первого спутника – событий,  укрепивших положение СССР на международной арене, – Хрущев продолжал выдвигать в качестве политического лозунга «мирное сосуществование» с западными державами [7, с. 55]. Однако журналисты эмигрантской прессы в США по-прежнему скептически относились к его заявлениям. Они рисовали образ двуличного человека, расчетливого политика, способного на любые кровавые жертвы ради своих целей.

И. Никодимов в газете «Россия» вспоминал поездку Хрущева и Булганина в Индию, где Никита Сергеевич устроил настоящий маскарад: нарядившись в чалму и сложив по-восточному руки, он отвешивал поклоны. В иностранной прессе снимки этой встречи вызывали смех, а в советских газетах они не публиковались. По словам автора статьи, на многих иностранцев такая игра производила впечатление. «Всюду Хрущев старается разыгрывать простачка, рубаху-парня – всем доступного, охотно идущего в народ, со всеми за панибрата, – писал И. Никодимов. – Но мы, бывшие советские люди, хорошо знаем его оборотную сторону. Мы помним Хрущева в другой роли – безжалостного партийного вершителя судеб Украины при Сталине» [13, с. 2].

В том же номере другой постоянный автор газеты О. Михайлов призывал мировое сообщество не доверять заявлениям Хрущева. Для начала, – писал журналист, – пусть советский лидер прекратит 37-летнюю войну с собственным народом и уничтожит концлагеря, что действительно сблизило бы советский режим с демократическими странами. Скорее всего, по мнению О. Михайлова, перемирие выгодно самому Хрущеву, коммунистическая диктатура которого переживает политический, экономический и идеологический кризисы [10, с. 2].

Между тем, эмигрантская пресса, применяя методику информационной войны, оставила без внимания такие существенные изменения в жизни СССР тех лет, как массовую амнистию и начало реформирования Гулага.

На страницах русской эмигрантской прессы проявляли себя и другие направления американской пропаганды периода «холодной войны»: подчеркивалась непрогрессивная суть коммунистической доктрины [18, с. 461], противопоставлялись стремление западных стран к миру и советская поддержка революционных движений в колониях как действия, угрожавшие миру [19, с. 197].

Любые миролюбивые намерения Хрущева встречались эмигрантскими журналистами с недоверием или насмешкой. Так, редактора «Нового русского слова» откровенно «позабавило» заявление советского руководителя группе дипломатов во время их приема в Кремле в декабре 1958 г.: «Советский Союз готов пойти решительно на все, чтобы добиться соглашения о сокращении вооружений. Мало того, СССР от души приветствовал бы упразднение всех армий. Мы готовы принять христианскую философию непротивления злу!» [26, с. 4].  Курьезность таких слов была подчеркнута тем, что газета вспомнила о них в самый разгар Берлинского кризиса.

Напомним в этой связи, что 27 ноября 1958 г. СССР обратился к западным державам с требованием о прекращении оккупационного режима Берлина, вывода войск в течение 6 месяцев и объявления его свободным городом. После безуспешных международных переговоров Советский Союз отказался от своего ультиматума, но поощрял руководство ГДР к усилению контроля над границей и строительству Берлинской стены [19, с. 277]. Эмигрантская пресса в унисон с другими западными изданиями в это время повторяла слова генерального секретаря НЭЙТО П. Спаака, проводя аналогии между ультиматумом Хрущева по берлинскому вопросу с поведением Гитлера в Мюнхенском сговоре [24, с. 1]. Это было целенаправленным использованием риторики «красного фашизма».

В газетах бурно обсуждался вопрос о причинах обострения международной обстановки. Главный редактор «Нового русского слова» М. Вейнбаум озвучил мнение политических кругов США о том, что Хрущев обострил берлинскую проблему с целью вызвать разногласия среди западных держав. [2, c. 3]. Многие русские эмигранты считали также, что для этого были причины внутреннего характера: в СССР росло число коммунистов, недовольных Хрущевым, в результате чего для расправы с оппозицией советскому лидеру понадобился предлог (например, международный конфликт), воспользовавшись которым, он смог бы ввести военную диктатуру [25, с. 1].

Русские публицисты в США обвиняли западных дипломатов в нерешительной политике по отношению к СССР и считали, что только американская военная мощь остается единственным сдерживающим фактором для Советов. В. Самарин в «Новом русском слове» отвергал доктрины «сдерживания» и «мирного сосуществования», которые, на его взгляд, только укрепляли позиции коммунистов в мире, а вместо этого предлагал выработать доктрину «освобождения» и с ее помощью подвигнуть советских граждан на свержение диктатора [21, с. 2].

После Карибского кризиса в октябре 1962 г. американские издания и русская эмигрантская пресса также упрекали президента Кеннеди за нерешительную дипломатию и высказывали предположения, что на Кубе где-то в пещерах еще находятся ядерные ракеты. Авторы «Русской жизни» с сарказмом отмечали, что Советскому Союзу, убедившемуся в военной пассивности США, достаточно было малейшей угрозы ядерными ракетами, чтобы добиться от Америки чего угодно без кровопролития [27, с. 2].

Русская печать в США неоднократно осуждала волюнтаризм Хрущева и в экономических реформах. Н.А. Мельников в газете «Россия» писал по поводу освоения целины, что советская колхозная система обрекает эту кампанию на провал. На обработку новых земель брошены десятки тысяч неопытной молодежи, не имеющей представления о сельском хозяйстве. Такими «преобразованиями», по словам автора, мог руководить только такой «типичный советский держиморда, отличавшийся свирепостью и беспощадностью», как Хрущев [9, с. 2]. Уже тогда А. Бервик в «Новом русском слове» предсказывал, что при отсутствии грамотного земледелия целина может превратиться в сухую песчаную почву [1, с. 6].

Скептически отнеслись эмигрантские журналисты и к «хрущевской семилетке», и к лозунгу, прозвучавшему на XXI съезде КПСС в 1959 г.: «Через 15 лет догнать и перегнать развитые капиталистические страны по производству продукции на душу населения». Газета «Новое русское слово» с издевкой вопрошала: «Строим, строим… А когда же жить будем?» [28, с. 5]. Журналисты были уверены, что в рамках советской экономики даже удвоения производительности труда не хватит, чтобы дальше наращивать военный потенциал, расходовать чудовищные средства на внешнеполитические авантюры и повышать жизненный стандарт населения [16, с. 4].

Таким образом, в 1950–1960-е гг. русская эмигрантская печать оставалась для всех представителей диаспоры важным информационным источником по разным вопросам современности [22, с. 1]. Среди политических тем на первом месте стояли взаимоотношения двух сверхдержав в «холодной войне». Рассмотренный нами материал приводит к следующим выводам.

1) В этот период на страницах русской эмигрантской прессы в США некий абстрактный «образ врага» в лице Советского Союза персонифицировался в его руководителе Н.С. Хрущеве. Советский лидер в «Новом русском слове», «России», «Русской жизни» и других изданиях эмигрантской периодики был представлен как диктатор-агрессор, коварный и ненасытный захватчик, нередко сравниваемый со Сталиным и Гитлером.  Этот образ находил живой отклик в сердцах русских эмигрантов, многие из которых прошли через репрессии в Советском Союзе. Пережитый ими негативный опыт выплескивался в антисоветские материалы на страницах русской эмигрантской прессы.  Среди подобных антикоммунистических настроений находила благодатную почву американская пропаганда «холодной войны», сливаясь с ними и усиливаясь. В статьях русских эмигрантских изданий делался упор на реакционную роль кремлевского коммунизма, страны «свободного» мира, стремящиеся к стабильности, противопоставлялись агрессивному коммунистическому блоку. Журналисты писали о том, что СССР пренебрегает своими союзниками, и призывали не доверять Советам ни при каких обстоятельствах.

2) Со многими позициями эмигрантской печати в острой критике Н.С. Хрущева нельзя не согласиться. Однако, с другой стороны, идеологическая зашоренность и принципиальное нежелание не позволяли русским публицистам в Америке рассмотреть и оценить начавшиеся процессы либерализации в СССР, показать, что именно благодаря деятельности Н.С. Хрущева контакты между США и СССР расширились, стали углубляться взаимные представления друг о друге.

3) В то же время русские эмигранты в США на страницах своих изданий выступали против русофобии, выражали озабоченность судьбой русского народа, призывали демократические государства оказать ему помощь, спасая от произвола власти и бесправия в своей стране.

Литература

1. Бервик А. Целина выветривается // Новое русское слово. Нью-Йорк, 1958. 14 дек.

2. Вейнбаум М.Е. Почему загорелся берлинский сыр-бор? // Новое русское слово. Нью-Йорк, 1958. 20 дек.

3. Головачев М.П. Дипломатическая маниловщина // Россия. Нью-Йорк, 1955. 3 сент.

4. Железнов-Аргус М. Слухи и факты // Новое русское слово. Нью-Йорк, 1958. 30 дек.

5. Ионцев В.А., Лебедева, Н.М., Назаров, А.В., Окороков, А.В. Эмиграция и репатриация в России. М.: Попечительство о нуждах российских репатриантов, 2001. 490 с.

6. Кабузан В.М. Русские в мире. Динамика численности и расселения (1719 – 1989). СПб.: Изд-во Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ, 1996. 347 с.

7. Кальвокоресси П. Мировая политика после 1945 года. Кн. 1. М.: Международные отношения, 2000. 437 с.

8. Медведев Р.А. Н.С. Хрущев. Политическая биография. М.: Изд-во Книга, 1990. 267 с.

9. Мельников Н.А. Провал колхозной колонизации // Россия. Нью-Йорк, 1954. 10 авг.

10. Михайлов О. На сегодняшний день // Россия. Нью-Йорк, 1955. 3 сент.

11. Молотов – посол во внешней Монголии // Россия. Нью-Йорк, 1957. 4 сент.

12. Наш долг // Россия. Нью-Йорк, 1953. 11 нояб.

13. Никодимов И. Рубаха-парень // Россия. Нью-Йорк, 1958. 15 окт.

14. Нитобург Э.Л. Русские в США: история и судьбы, 1870 – 1970: Этноисторический очерк. М.: Наука, 2005. 417 с.

15. Окунцов И.К. Русская эмиграция в Северной и Южной Америке. Буэнос-Айрес: Сеятель, 1967. 423 с.

16. По строкам и между строк // Новое русское слово. Нью-Йорк, 1958. 24 дек.

17. Подготовка партсъезда // Новое русское слово. Нью-Йорк, 1958. 19 дек.

18. Почепцов Г.Г. Психологические войны. М.: Изд-во Омега-Л, 2008. 528 с.

19. Рукавишников В.О. Холодная война, холодный мир. Общественное мнение в США и Европе о СССР/России, внешней политике и безопасности Запада. М.: Академический Проект, 2005. 864 с.

20. Рыбаков, Н. П. Президент, Конгресс и Американский народ должны сокрушить пятую колонну! // Россия. Нью-Йорк, 1950. 27 июля.

21. Самарин В. Надежды Хрущева // Новое русское слово. Нью-Йорк, 1958. 25 дек.

22. Седых А. Юбилей газеты // Новое русское слово. Нью-Йорк, 1985. 12 апр.

23. Сенявская Е.С. Психология войны в XX веке: исторический опыт России. М.: РОССПЭН, 1999. 383 с.

24. Спаак сравнивает действия Хрущева с актами Гитлера // Новое русское слово. Нью-Йорк, 1958. 21 дек.

25. Тайный заговор коммунистов против диктатуры Хрущева // Новое русское слово. Нью-Йорк, 1958. 16 дек.

26. Хрущев готов принять «Философию непротивления злу насилием» // Новое русское слово. Нью-Йорк, 1958. 27 дек.

27. Хрущев делает три шага вперед, два назад, а США топчутся на месте // Русская жизнь. Сан-Франциско, 1963. 8 мая.

28. Хрущевская семилетка // Новое русское слово. Нью-Йорк, 1958. 30 дек.

29. Это – большевизм // Новое русское слово. Нью-Йорк, 1958. 24 дек.